Рецепция истории в поэме Д. Туманного (Н. Н. Панова) «Домик в Свердловске» (1926)

Аннотация

В статье рассматривается поэма «Домик в Свердловске» (1926) футуриста-­презантиста и конструктивиста Дира Туманного (псевдоним Николая Николаевича Панова) как факт рецепции гибели российского императора Николая Романова и его семьи летом 1918 г. в Екатеринбурге и одновременно как комплексное художественное высказывание, отражающее и масштабирующее чувство истории, присущее и герою поэмы, и лиро-эпическому повествователю, и самому автору. В пространстве «романовского текста» поэма Д. Туманного — уникальный прецедент, отталкивающийся от гибели царя и его семьи, но сфокусированный не столько на нем как историческом факте, сколько на современности, моделирующийся по комфутовским лекалам (сочетание технократической утопии футуризма и социальной — социализма) и наделяющейся историческим значением. При том что истинным содержанием «Домика в Свердловске» является диалог автора с мощной художественной традицией. Характерный для лиро-эпической поэмы пушкинского времени и совсем несовременный байронический герой совершает паломничество в дом Ипатьева и тут же вытесняется картинами строящегося Свердловска (ставшего еще одним героем поэмы). Черты новеллы сочетаются с оптикой очерка-травелога, а обильный пушкинский интертекст — эпиграф, аллюзии и конкретные художественные приемы (вплоть до использования октавы), отсылающие к «Домику в Коломне», «Евгению Онегину», «Каменному гостю» и «Бахчисарайскому фонтану», — только верхний пласт более глубинного поэтического следования пушкинской традиции. Именно игровой фокус автора поэмы, представившего паломничество как анекдот, редуцирует рецепцию исторического события и в некотором роде лишает его исторической статусности — и даже больше, чем идеологические установки советской историо­графии, без сомнения, принятые Д. Туманным на вооружение.